Я не могу смирится, что жизнь совершила такой поворот. Эта какая-то осталась волна горевания особенно искусны в своей безжалостности.
Я стараюсь думать, что нет, все впереди, все счастливые перемены впереди, что все не останется на таком дне. И я не про войну, я про свои жизненные перспективы. Я стараюсь. Но я будто не верю в это больше. Хочу очень, но уже с трудом получается. И мне очень больно от этого.
Это гребанная российская спецоперация, которая самая настоящая война, она просто разрушила не просто мир. Она разрушила меня.
И я стараюсь не сдаваться. Но с каждым днём это делать все труднее.
Единственное, на что силы остаются, так это просто закатывать рукава и работать по делу. Но и тут уже сложно, потому что я все больше начинаю не понимать, что же нужно делать.
Я ломаюсь. Внутренне и внешне.
Все что мне остаётся - это торговаться с небом о собственной судьбе. Вопрос не в том, зачем мне все это. Вопрос уже в том, во сколько мне это обойдётся. Сколько мне придётся отдать и сколько я получу взамен.
У меня кончаются силы от каждого объявления тревоги. Такое медленное, постепенное умирание. И при взрывах рядом каждый раз начинаю жалеть, что прилет не в меня. Мне не страшно от них. Мне больно и горько. Горькая печаль пронизывает все тело.
Мне мало что уже помогает. Фильмы и книги не отвлекают. Люди рядом не спасают. Из родных рядом никого, и хорошо, так хоть знаю что они в безопасности. Но печали от этого не меньше, ведь печалюсь за себя.
Я меняюсь в совсем неведомую сторону. Птср и бог весть ещё что глубже залезает под кожу. И если я друг доживу до окончания всего этого пиздеца, то единственным шансом на хоть какое-то подобие жизни - убраться от всего, что у меня есть сейчас. Отрезать все, начать сначала, чтобы это не значило.